|
|
статьи
ИСКУССТВО ВИДЕТЬ. ТВОРЧЕСТВО ЯНЫ ПОКЛАД КАК ЗЕРКАЛО МИРОВОЗЗРЕНИЯ.
Можайск. 2010, 40х50, холст на картоне, масло
Не стремясь быть оригинальной, или же оригинальничать, и вписываясь в русло реалистической традиции, Яна Поклад достаточно ярко выделяется на российской арт-сцене. Возможно, секрет этого успеха кроется именно в необычном мировоззрении и яркой и сильной творческой личности, которые проявляются как в станковой живописи, так и в размышлениях об искусстве их автора. Сегодня редакция «Художественного совета» предлагает читателям беседу с московским художником Яной Поклад, членом МСХ, живописцем. Беседа, изначально планировавшаяся как разговор о творчестве, получилась звучной и затронула ряд животрепещущих вопросов, ставших краеугольными камнями как для художника, так и зрителя современности.
Е.С. Яна, ты живописец с ярким творческим лицом, у тебя есть свой узнаваемый публикой стиль, что редкость в наши дни, когда на выставках мы видим десятки единообразных постмодернистов, реалистов, актуальщиков, которые вне зависимости от стилевой принадлежности выглядят как клоны. Как ты можешь прокомментировать эту ситуацию.
Я.П. У людей общая биология, одинаково устроено тело, совпадает строение головы и других частей тела. В этом контексте наличие «своего лица» выглядит сомнительным достоинством и народом прозорливо и точно называемо уродством (на заметку «креативному классу»). Более, того наличие «своего лица» не является контрольным, определяющим параметром мастера. То есть, переход художника-профессионала в статус мастера не гарантирует появление яркой индивидуальности, а наличие таковой не является верным признаком мастерства. Я не вижу ничего плохого в существовании стилевого единообразия, более того, именно в нем проявляется природа конкретной традиции как таковой. «Собственный почерк» не может быть целью развития художника, он появляется как результат кропотливого освоения и ассимиляции традиции, к которой художник себя относит, т.е. появляется именно из этой благодатной среды единообразия (от понятия «единый образ»). Сама русская реалистическая Школа – это дерево традиций, и как у дерева, у нее есть ствол и скелетные ветви. Т.е в нашей реалистической школе мирно сосуществует несколько реалистических традиций – ветвей – и границы их почти точно совпадают с границами «единообразия». Иногда традиция прерывается (ветка засыхает), но коль скоро жив ствол, рано или поздно просыпается спящая почка и ветка вновь начинает расти, развиваться и плодоносить.
Е.С. Скажи, что лежит в основе твоего творческого лица и как ты его нашла.
Я.П. - Возможно, если говорить без шуток, моя творческая инАкость имеет природу такой почки одной из ветвей реалистических традиций, уснувшей на время. С первых минут знакомства меня потрясло родством творчество таких художников как, Рерих, Сарьян, Петров-Водкин, практически сразу очевидным для меня стала близость круга «Мира искусства». Бесспорно при этом, что моему становлению как художника помогло, способствовало пребывание в стволовой, почвенической традиции реализма во время обучение в МГАХИ им. В.И. Сурикова в мастерской Сидорова В.М. Эта традиция и все педагоги мастерской отнеслись к моему творчеству (и моей инакости) бережно и с эмпатией.
Е.С. Не в последнюю очередь твою живопись определяет круг сюжетов, который достаточно устойчив и характерен. Есть определенные творческие темы, к которым ты возвращаешься из года в год, и которые с каждым новым созданным произведением выглядят все более свежо и ярко. Было бы очень интересно узнать, как ты обрела эти сюжеты - Крым, Переславль. Очевидно, что за ними стоит нечто гораздо более глубокое, чем просто пленэрные выезды, в картинах чувствуется глубинная связь мастера с тем пространством, которое он запечатлевает и творит. Устойчивые творческие темы - что они для тебя значат?
Я.П. - Круг моих сюжетов прост: это группа образов того, что я люблю, и все они родом из детства. Очень долгое счастливое время почти с рождения каждое лето я проводила с родителями в деревне Елпатьево, в глубинке между Переславлем и Калязиным. Палящее июльское солнце, свист ласточек у обрыва на карьере, ласковые, сказочной красоты изгибы Нерли, заброшенная церковь над рекою, костер на вечерней зорьке, пытливые и любознательные друзья были моим естественным окружением все детство и отрочество. Там же я получила первое знакомство с неочевидным, неявным, для взрослого практически недоступным, тонким надматериальным миром дикой русской природы, соприкоснулась с силами, управляющими ею. Сказочные мифологические персонажи, обитающие в полях и лесах, мир былины и народной сказки казались естественной связкой между величием стихии и жизнью людей. Тогда, благодаря совпадению внешних обстоятельств - окружения - и внутренних - обостренной чувствительности - будучи ребенком, я стала частью природной мифологической среды, полноправным жителем Лукоморья. Это хорошо видно в работах разных лет, дух и символика мифологического жанра доминирует во всех моих картинах, не сильно маскируясь, и в пейзажном, и в бытовом жанре. Я люблю путешествовать, открывать для себя новые миры, делиться ими со зрителем, люблю горы и море, Юг и Восток. Похоже, эта привязанность тоже происходит из детства и школы. Мое знакомство с Крымом состоялось в 1997-98 годах, поездки казались мне возвращением в сказочный мир, этюды сделаны на одном дыхании в жанре школьного сочинению на тему «как я провел лето». Именно этот период стал водоразделом между ученичеством и самостоятельным творчеством. Эти поездки сформировали мой пластический инструментарий – форму - и впервые обозначили тему. Моя тема – не Крым или Среднерусская равнина, Переславль или Вышний Волочек моя тема – былинно-мифологическое пространство, метаистория и «метагеография», сведение видимой и невидимой частей жизни русской цивилизации в единую реальность.
В.Л. Как выезды на пленэры влияют на композицию? Насколько они важны для развития художника?
Я.П. - Напомню, что пишут учебники о композиции. В классическом значении, композиция – это построение художественного произведения, в наивысшем уровне значения – система средств раскрытия и организации образов, их связей и отношений. Рассмотрим по частям некоторые аспекты этого определения. Человек (а художник - тоже человек) пополняет свои ресурсы только из трех источников: еда, сон, пища впечатлений. Если еда дает грубую субстанцию, жизненно необходимую для физического существования, то впечатления питают человека тонкой энергией, без которой творчество невозможно в принципе. Выезд на пленэр – это, прежде всего, поход за пищей впечатлений. Композиция – это построение художественного произведения. В норме – вся совокупность, вся работа профессионала (в отличие от ученика) от замысла до последнего мазка и подписи является работой над композицией. Эта работа требует пробужденного состояния, владения вниманием, умением менять его фокусировку, производить произвольную настройку восприятия, возвращаться от частного к общему, двигаться к замыслу и возвращаться обратно к детали и фрагменту. Если при работе с цветом основное усилие, требующееся от живописца – это расслабиться, чтобы цвет сам повел художника, то работа над композицией – это, прежде всего, процесс управления, поэтому композиция не допускает возможности автоматической или неосознанной работы. Построение произведения требует многого, и в основном не столько физических, но интеллектуальных и эмоциональных усилий, и силы, энергию для такой работы можно черпать только из пищи впечатлений. А на пленэре пищи впечатлений больше, чем достаточно.
В.Л. Яна, каковы твои впечатления от пленэрных выездов в российскую глубинку? Что отличает такие поездки от натурной работы в Москве с точки зрения работы над композицией?
Я.П. - Русская природа и жизнь в провинции, уклад жизни и архитектура, дышащая стариной, сами по себе содержат тот самый Русский национальный код, который наша элита, столичный бомонд годами ищет в Москве и не находит. А здесь, в провинции, ты всем существом ощущаешь и осознанно или неосознанно впитываешь ту живую субстанцию, тот клей, который всех нас из просто людей, этаких рассеян, превращает в Русских. Именно здесь, у излучин рек, под стенами древних православных монастырей из подсознания, из закромов нашей генетики активируется многотысячелетняя русскость, преемственность великой Русской цивилизации. И тогда просыпается Дух. Возвращаясь к заданному вопросу, отмечу, что композиция - многоуровневый синтез, где в наивысшей точке находится мировоззрение, взгляд на мироустройство. А мировоззрение направляется Духом, независимо от нашего сознания. Поэтому наша русская земля сама дает и замысел (главный, стартовый элемент композиции), и собственно смысл существования художнику, толкает на создание гимна своей земле, подсказывает слова для песни о Родине.
В.Л. Можно ли сначала и до конца написать картину в мастерской?
Я.П. - Теоретически, конечно можно. А практически, работе над картиной предшествует сбор материала – это для «картинщика» никакой не секрет. Каждый художник по своему опыту знает, как трудно порой найти средства раскрытия и организации образов, их связей и отношений в композиции (картине), сидя долгими зимними вечерами в мастерской. Можно всю свою творческую жизнь вымучивать эти самые образы, не имея живой жизненной фактуры перед глазами. А на пленэрах художник находит все, что ему нужно, более того, жизнь и природа оказываются богаче любого, самого свободного и даже буйного воображения. Какими бы отвлеченными ни были формальные композиционные поиски, художнику жизненно необходимо работать над композицией с натуры, производя отбор увиденного, создавая строй, порядок из случайных и порой равнозначных потоков информации, объектов и деталей.
Е.С. Яна, я знаю, что ты участвуешь в групповых поездках на пленэр. Скажи, пожалуйста, в чем смысл таких поездок, разве недостаточно самой выехать за город и спокойно насладиться в одиночестве природой и красотой провинциальной архитектуры?
Я.П. В русском укладе жизни и в творческой традиции особое место всегда занимала групповая работа. На пленэры вот уже пять лет московские живописцы – члены МСХ – под руководством замечательного московского художника Петра Грошева выезжают большой группой в 45-50 человек, это большой экскурсионный автобус. Я стараюсь не пропускать ни одной поездки. Надо понимать, что такое количество художников создает свое поле, свой настрой; группа становится единым организмом, при этом ни один человек не теряет своей индивидуальности. Такой принцип жизни и работы в России называется соборностью. Только совместная работа помогает большим группам людей обретать новые смыслы в старом русле жизни, позволяет переосмысливать прожитые большие этапы, менять мировоззрение, входить в резонанс с новыми задачами собора - всех русских людей, всего народа, страны. Вместе с ходом истории меняются задачи художника и средства выражения идеи, замысла, а значит, наполняется новым содержанием и обогащается новыми средствами и композиция. В группе ты начинаешь чувствовать большие ритмы, исторические изменения мира, становишься проводником между живой историей и своими современниками, а также потомками, которые по твоим честно сонастроенным современности картинам – композициям смогут судить о нашем времени.
В.Л. Обращаясь к твоему творческому методу, хотелось бы узнать о его материальных составляющих, т.е. о тех материалах, которые ты используешь для работы.
Я.П. Я пишу маслом, использую отечественные масляные краски: пишу красками фирмы «мастер класс», «гамма». Волшебная охра желтая - это пленэрная краска номер один, нужный мне цвет есть только в линейке «гаммы».
В.Л. Российские краски лучше, или импортные недостаточно хороши для тебя? Если серьезно, чем мотивирован выбор в пользу отечественных материлов: физическим, химическими свойствам, может Вас привлекает соотношение цены и качества, или это напротив - вопрос иррациональной привычки?
Я.П. - Я стараюсь избегать влияния рекламы при выборе того, чем буду пользоваться. Методом проб и ошибок я установила, что наши материалы хороши, по крайней мере, для меня, соответствуют моим потребностям для достижения необходимой пластической формы. Кроме того, отечественные краски в основе своей делаются из однородных пигментов (кстати, я не пользуюсь имитациями), художнику для создания необходимых оттенков нужно их смешивать. Красивые до невозможности итальянские и голландские тюбики краски, как правило, имеют в своем составе уже готовый замес из нескольких пигментов и разного количества белил, за что профессионалы старой закваски не без сарказма называют такие тюбики «подарочным набором», это мнение, кстати, является другой крайностью. Просто, если несколько поколений моих предшественников с успехом пользовались, отечественными материалами, то и мне они в полной мере подходят, тем более что они проверены многими десятилетиями музейного хранения.
Е.С. Яна, этот вопрос я бы хотела задать тебе как одному из художников реалистической традиции. Насколько русская реалистическая школа сейчас вписывается в европейское искусство, мейн-стрим? Ни для кого не секрет, что наши мастера-реалисты с успехом преподают в Италии, в Германии, где их ждут и приглашают в престижные учебные заведения. В Китае и вовсе идет мощная волна интереса к нашему реализму. Насколько тебе как успешному живописцу и одновременно пишущему арт-критику, т.е. личности, анализирующей современный художественный процесс, кажется такая востребованность наших мастеров-реалистов на Западе закономерной. "Яна Поклад. Не только ностальгия - вера в будущее". Таково название одной из многочисленных статей о тебе, написанных арт-критиками (Андреем Толстым, Виктором Калашниковым и другими). Есть ли у тебя вера в будущее, не только в личное профессиональное, но и того направления живописи достойным представителем которого ты являешься. Поработай немного футурологом.
Я.П. - Я бы сразу отделила мух от котлет: понятие «вписываться в европейское искусство» и «находиться в мейнстриме» нужно разделить. Огромная востребованность мастеров русской реалистической школы уже сама по себе говорит о том высоком месте, которое она занимает. Русскому искусству вообще и Реализму в частности никуда не нужно вписываться, у него есть свое законное и достойное место в современной мировой культуре. Кстати, косвенно это подтверждается художественной политикой Китая, который тоннами скупает русское традиционное искусство и медовыми коврижками заманивает наших мастеров преподавать у себя. Китай, как известно, собирает, не гнушаясь воровством, по всему миру прорывные идеи, современные технологии, стремится заполучить и внедрить передовые и результативные наработки в большом спорте, науке. И, разумеется, искусство, живопись здесь – не исключение. Традиционное искусство как воздух необходимо самим художникам, востребовано народом, поскольку является естественной частью его духовной жизни. В отличие от востребованного искусства, параметры так называемого мейнстрима задаёт явный или скрытый (неочевидный) идеологический заказ, который заказывающей системой и финансируется. Т.е., то, что нужно людям (и востребованное зрителем), и то, что «в мейнстриме» – это разные, практически перпендикулярные вещи. Искусство мейнстрима создается и оплачивается через систему грантов, поскольку никому кроме узкого круга самих актуальных художников и группового анонимного заказчика не нужно. Иными словами, мейнстрим – это искусственно созданный и тщательно культивируемый инструмент глобализма, нарядно загримированный под «духовный» продукт. Реализм же – корневое, очень органичное для русских направление в традиционном искусстве, стержень, который является частью нашей богатой, очевидно что живой культуры. В Европе свои национальные пластические традиции утрачены, а академическое образование как система отсутствует (в отличие от США, где сохранилась серьезная реалистическая школа), и коррелирует это с размыванием национальной и духовной идентичности народов Европы. Это означает, что Европейское академическое искусство и реалистическая традиция в полной мере существует и развивается в основном в России. Думается, что пока существуют национальные отличия, пока существует Россия как страна, реалистическая школа естественным образом продолжит развиваться в русле русской цивилизации.
Беседу вели Владимир Ларионов, Елена Садыкова. |
|
|
|
